Русские женщины - Страница 10

В Казани я сделала первый привал, На жестком диване уснула; Из окон гостиницы видела бал И, каюсь, глубоко вздохнула! Я вспомнила: час или два с небольшим Осталось до нового года. ?Счастливые люди! как весело им! У них и покой, и свобода, Танцуют, смеются!.. а мне не знавать Веселья... я еду на муки!..? Не надо бы мыслей таких допускать, Да молодость, молодость, внуки!

Здесь снова пугали меня Трубецкой, Что будто ее воротили: ?Но я не боюсь - позволенье со мной!? Часы уже десять пробили, Пора! я оделась. "Готов ли ямщик"? - Княгиня, вам лучше дождаться Рассвета, - заметил смотритель-старик. Метель начала подыматься! ?Ах! то ли придется еще испытать! Поеду. Скорей, ради бога!..?

Звенит колокольчик, ни зги не видать, Что дальше, то хуже дорога, Поталкивать начало сильно в бока, Какими-то едем грядами, Не вижу я даже спины ямщика: Бугор намело между нами. Чуть-чуть не упала кибитка моя, Шарахнулась тройка и стала. Ямщик мой заохал: "Докладывал я: Пождать бы! дорога пропала!.."

Послала дорогу искать ямщика, Кибитку рогожей закрыла, Подумала: верно, уж полночь близка, Пружинку часов подавила: Двенадцать ударило! Кончился год, И новый успел народиться! Откинув циновку, гляжу я вперед По-прежнему вьюга крутится. Какое ей дело до наших скорбей, До нашего нового года? И я равнодушна к тревоге твоей И к стонам твоим, непогода! Своя у меня роковая тоска, И с ней я борюсь одиноко...

Поздравила я моего ямщика. ?Зимовка тут есть недалеко, Сказал он, - рассвета дождемся мы в ней!? Подъехали мы, разбудили Каких-то убогих лесных сторожей, Их дымную печь затопили. Рассказывал ужасы житель лесной, Да я его сказки забыла... Согрелись мы чаем. Пора на покой! Метель всJ ужаснее выла. Лесник покрестился, ночник погасил И с помощью пасынка Феди Огромных два камня к дверям привалил. ?Зачем?? - Одолели медведи!

Потом он улегся на голом полу, ВсJ скоро уснуло в сторожке, Я думала, думала... лежа в углу На мерзлой и жесткой рогожке... Сначала веселые были мечты: Я вспомнила праздники наши, Огнями горящую залу, цветы, Подарки, заздравные чаши, И шумные речи, и ласки... кругом ВсJ милое, всJ дорогое Но где же Сергей?.. И, подумав о нем, Забыла я всJ остальное!

Я живо вскочила, как только ямщик Продрогший в окно постучался. Чуть свет на дорогу нас вывел лесник, Но деньги принять отказался. ?Не надо, родная! Бог вас защити, Дороги-то дальше опасны!? Крепчали морозы по мере пути И сделались скоро ужасны. Совсем я закрыла кибитку мою И темно, и страшная скука. Что делать? Стихи вспоминаю, пою, Когда-нибудь кончится мука! Пусть сердце рыдает, пусть ветер ревет И путь мой заносят метели, А всJ-таки я подвигаюсь вперед! Так ехала я три недели...

Однажды, заслышав какой-то содом, Циновку мою я открыла, Взглянула: мы едем обширным селом, Мне сразу глаза ослепило: Пылали костры по дороге моей... Тут были крестьяне, крестьянки, Солдаты - и целый табун лошадей... ?Здесь станция: ждут серебрянки,* Сказал мой ямщик. - Мы увидим ее, Она, чай, идет недалече...?

Сибирь высылала богатство свое, Я рада была этой встрече: ?Дождусь серебрянки! Авось что-нибудь О муже, о наших узнаю. При ней офицер, из Нерчинска их путь...? В харчевне сижу, поджидаю... Вошел молодой офицер; он курил, Он мне не кивнул головою, Он как-то надменно глядел и ходил, И вот я сказала с тоскою: ?Вы видели, верно... известны ли вам Те... жертвы декабрьского дела... Здоровы они? Каково-то им там? О муже я знать бы хотела...? Нахально ко мне повернул он лицо Черты были злы и суровы И, выпустив изо рту дыму кольцо, Сказал: - Несомненно здоровы, Но я их не знаю - и знать не хочу, Я мало ли каторжных видел!.. Как больно мне было, родные! Молчу... Несчастный! меня же обидел!.. Я бросила только презрительный взгляд, С достоинством юноша вышел... У печки тут грелся какой-то солдат, Проклятье мое он услышал И доброе слово - не варварский смех Нашел в своем сердце солдатском: - Здоровы! - сказал он, - я видел их всех, Живут в руднике Благодатском!.. Но тут возвратился надменный герой, Поспешно ушла я в кибитку. Спасибо, солдатик! спасибо, родной! Недаром я вынесла пытку!

Поутру на белые степи гляжу, Послышался звон колокольный, Тихонько в убогую церковь вхожу, Смешалась с толпой богомольной. Отслушав обедню, к попу подошла, Молебен служить попросила... Все было спокойно - толпа не ушла... Совсем меня горе сломило! За что мы обижены столько, Христос? За что поруганьем покрыты? И реки давно накопившихся слез Упали на жесткие плиты! Казалось, народ мою грусть разделял, Молясь молчаливо и строго, И голос священника скорбью звучал, Прося об изгнанниках бога... Убогий, в пустыне затерянный храм! В нем плакать мне было не стыдно, Участье страдальцев, молящихся там, Убитой душе не обидно...

(Отец Иоанн, что молебен служил И так непритворно молился, Потом в каземате священником был И с нами душой породнился.)

А ночью ямщик не сдержал лошадей, Гора была страшно крутая, И я полетела с кибиткой моей С высокой вершины Алтая!

В Иркутске проделали то же со мной, Чем там Трубецкую терзали... Байкал. Переправа - и холод такой, Что слезы в глазах замерзали. Потом я рассталась с кибиткой моей (Пропала санная дорога). Мне жаль ее было: я плакала в ней И думала, думала много!

Дорога без снегу - в телеге! Сперва Телега меня занимала, Но вскоре потом, ни жива ни мертва, Я прелесть телеги узнала. Узнала и голод на этом пути, К несчастию, мне не сказали, Что тут ничего невозможно найти, Тут почту бурята держали. Говядину вялят на солнце они Да греются чаем кирпичным, И тот еще с салом! Господь сохрани Попробовать вам, непривычным! Зато под Нерчинском мне задали бал: Какой-то купец тороватый В Иркутске заметил меня, обогнал И в честь мою праздник богатый Устроил... Спасибо! я рада была И вкусным пельменям и бане... А праздник, как мертвая, весь проспала В гостиной его на диване...